До судорог, до бреда, до рыдания
До порванных от напряжения жил
Я сохранял свои воспоминания, которыми все эти годы жил.
Я их хранил на сумрачной вершине.
Во тьме бездонной пропасти хранил.
На самом дне хрустального кувшина как каплю высохших чернил!
Удавкою тугой - сжимает горло ворот мне!
Напасти мои превращаются в змей!
Кровью памяти моей обрызган город.
Кровью памяти моей,
Кровью памяти моей! Хэй-хэй!
Кровью памяти моей,
Кровью памяти моей! Хэй-хэй!
Когда ползешь, глотая клочья пыли
Когда добра от зла не отличить,
Ты должен знать, что про тебя забыли
И сделать все, чтоб самому забыть.
Но память, как и смерть неистребима
Как дождь ночной по черноте стекла.
Кровавыми осколками рубина
Она на дно хрустальное текла.
Удавкою тугой сжимает горло ворот мне!
Мысли мои превращаются в змей!
Кровью памяти моей обрызган город.
Кровью памяти моей,
Кровью памяти моей! Хэй-хэй!
Кровью памяти моей,
Кровью памяти моей! Хэй-хэй!
Кровью памяти моей
Кровью памяти моей
Кровью памяти моей
Кровью памяти моей
Кровью.
[Никем не узнанный, Суинни Тодд Поселяется на улице Флит-стрит.
В том доме, где жил когда-то с молодой женой
В доме где царили когда-то любовь и счастье,
А теперь его дом принадлежит соседу-мяснику.
В нем торгует пирожками из тухлого мяса
Племянница мясника Ловетт.]
